Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР - Алексей Конаков

методы к решению проблем здравоохранения. Как объяснял сам Гуляев: «В “фундаменте” наших мыслей, желаний и чувств лежат системы ритмически возбуждающихся нейронов мозга. В Ленинградском университете экспериментально доказано, что клеткам можно навязать новый ритм и они его “усвоят”. Воздействуя на мозг пациента электроаураграммой, записанной от здорового человека, можно навязать больному программу выздоровления, то есть заставить пораженные органы “запомнить” ритм здоровых нервных клеток мозга»[838]. Данные электроаураграмм использовал для анализа здоровья Александр Микулин[839], на них ссылался Юрий Холодов[840], но все же в борьбе за популярность электроаураграфия уступила другому методу – кирлианографии.

Сутью кирлианографии являлась фотосъемка в поле высокочастотных электроразрядов. Изучавшаяся учеными с конца девятнадцатого века, эта технология была переоткрыта и запатентована в сороковые годы супругами Семеном и Валентиной Кирлиан, живущими в Краснодаре[841]. Первая посвященная Кирлианам статья появилась в «Литературной газете» в 1960 году; в 1964-м выходит их книга «В мире чудесных разрядов»[842] – и с тех пор востребованность кирлианографии только нарастает. По общему мнению, «кирлиановская фотография» может сообщать что-то принципиально новое об объектах съемки и об идущих в них (скрытых) процессах. Ленинградский геофизик (и последователь Николая Сочеванова[843]) Григорий Франтов пытается применять кирлианографию для экспресс-анализа металлических руд[844], профессор Кубанского медицинского института Рубен Степанов ищет посредством кирлианографии раковые опухоли[845], юрист Александр Аубакиров защищает диссертацию о методах кирлианографии в криминалистике[846], доктор медицинских наук Александр Ромен оценивает с помощью кирлианографии влияние аутотренинга на организм[847], а молодой земляк Кирлианов, сотрудник НИИ Нормальной физиологии АМН СССР Виктор Адаменко полагает, что «кирлиановские снимки» дадут возможность определять степень опьянения водителей[848].

Впрочем, несмотря на такое разнообразие применений, в сознании широкой публики кирлианография ассоциируется прежде всего с парапсихологией.

Действительно, как указывали в статье 1973 года Александр Лурия и другие, «эффект Кирлиан (фотография живых тканей в токах высокой частоты) использовался парапсихологами раньше, чем физиологами и психологами»[849]. Еще в марте 1969 года «Техника – молодежи» сообщала о том, что супруги Кирлиан изучают дар тбилисского целителя Алексея Криворотова. Криворотов лечил головную боль руками, и кирлианография показала, что из пальцев целителя во время сеанса «изливалось холодное синее пламя»[850]. Согласно гипотезе самого Кирлиана, руки Криворотова источали мощный поток ионов, нагревающий больные места и действующий подобно дарсонвалю[851].

Евгений Закладный несколько раз упоминает кирлианографию в своей самиздатской книге о телепатии[852], помощница Ипполита Когана по Лаборатории биоинформации, Лариса Виленская, надеется приспособить кирлианографию к исследованию тайн мумиё и «кожно-оптического восприятия»[853], но самая знаменитая парапсихологическая манифестация кирлианографии принадлежит Виктору Адаменко, решившему сделать «кирлиановский снимок» поврежденного кленового листа. На этом снимке четко прослеживалась ранее отрезанная (и удаленная) часть листа: «если край листа растения обрезать на несколько миллиметров, то свечение покроет отсутствующую часть, и лист на кирлиановском снимке как бы останется целым»[854]. Таким образом, применение кирлианографии позволяло прийти к эффектному выводу о том, что любой «живой организм пронизан неким энергетическим “каркасом”»[855]. Павел Гуляев считал, что фиксирует этот же «энергетический каркас» с помощью электроаураграмм, – и предлагал называть его «ауральным полем» живого организма. Близкий знакомый Кирлианов, биофизик Виктор Инюшин из Казахстанского государственного университета, и ленинградец Геннадий Сергеев, делавший «кирлиановские снимки» телекинеза в исполнении Нинели Кулагиной, утверждали, что кирлианография позволяет наблюдать биоплазму[856]. Наконец, Вениамин Пушкин, обследовавший в Лаборатории эвристики все того же Алексея Криворотова, называл проявляющееся на кирлианографии свечение вокруг живого тела биополем.

Открытие «энергетического каркаса организма» знаменует собой окончательную перемену парадигмы в советской парапсихологии. Электромагнитные волны Карла Николаева, воспринимаемые шишковидной железой[857], уступают пальму первенства целебному «жжению», «электрическому “Душу Шарко”»[858], наводимому руками Алексея Криворотова, а общий интерес публики смещается с загадок мозга (о котором рассуждали в терминах кибернетики) к загадкам тела – оказывается, самые важные тайны сосредоточены не в голове, но в руках, пальцах и ладонях (источающих ионы, «биоплазму», «биополе» или «ауру»). И потому нет ничего удивительного в том, что к середине семидесятых годов в СССР совершенно забывают о телепатии. Само слово «телепат» вытеснено новым термином «экстрасенс»; главный объект исследований теперь – не гипотетические сигналы, посылаемые индуктором и принимаемые перципиентом, но окружающие кожу биополя, которые так удобно наблюдать с помощью кирлианографии. (Процесс этой смены парапсихологических вех отчасти отражен в повести «Другая жизнь» Юрия Трифонова: с одной стороны, там уже повсеместно говорят «экстрасенс» вместо «телепат», но, с другой стороны, еще угадывают карты Зенера и «индуцируют» друг друга: «Браво! Наконец-то! Полчаса индуцировал тебя, чтобы закрыла форточку…»[859]). В недрах парапсихологического НИИ-андеграунда вокруг «кирлиановских снимков» царит настоящий ажиотаж: Ипполит Коган после серии опытов делает вывод, что экстрасенс Людмила Корабельникова чрезвычайно чувствительна к чужим биополям[860]; Геннадий Сергеев наблюдает «пульсирующее» «“биоплазменное тело” вокруг Нины (sic! – А. К.) Кулагиной»[861]; Вениамин Пушкин изучает экстрасенсов Аллу Виноградову и Бориса Ермолаева[862] и выясняет, что «биополе Ермолаева в 10 000 раз превышает биополе обычного человека»[863]. Кроме того, в НИИ Общей и педагогической психологии к Пушкину приходит Владимир Сафонов – человек, знавший в шестидесятые годы Бернарда Кажинского, Розу Кулешову и Ивана Евтеева-Вольского, общавшийся со специалистом по лечебному голоданию Юрием Николаевым, состоявший в переписке с Евгением Закладным, сам обладающий рядом экстрасенсорных способностей и тоже уверенный, что «биотоки есть во всем живом, и их материальная, точнее, энергетическая сущность наглядно подтвердилась открытием супругов Кирлиан»[864].

Ставшая популярной концепция биополя позволяет парапсихологам присоединиться к обсуждению темы человеческого здоровья, которая в семидесятые годы волнует практически всех. По сути, биополе представляет собой парапсихологический эквивалент здоровья, его визуализированное качество и количество. Биополе может иметь изъяны, может быть сильным или слабым, оно изменяется во времени и зависит от множества внешних и внутренних факторов («Кирлиановский “рисунок” – это своего рода модель биополя. Но самое интересное то, что эти “рисунки” меняются в зависимости от состояния организма», – будет объяснять Виктор Адаменко[865]). И именно «хорошее биополе», окутывающее организм, является защитой от опасного (пронизанного волнами и лучами) мироздания, так необходимой любому позднесоветскому человеку. В рамках подобного подхода забота о здоровье (эта главная буржуазная добродетель) непременно должна включать в себя и заботу о биополе.

Больше того: как показывает пример Алексея Криворотова, обладая мощным биополем, можно не только оставаться здоровым самому, но еще и успешно лечить других.

Так «меридиан В» начинает выстраивать связи с «меридианом Б»; парапсихологи прекрасно видят, что увлечение советских граждан здоровым образом